Л.Б.: Ты на сегодняшний день лучший современный поэт в России, по моему мнению. Но в песне «20 лет» ты поешь: «Меня трудно причислить к поэтам». Почему и есть ли настоящие поэты сегодня в стране?
С.В.: Видите ли, лучшее, что я могу сделать в этой ситуации, признаться, что я пишу стихи. А поэт я или нет, судить не мне, а тем, кто эти песни слушает, читает стихи. По-моему, этот механизм к любому человеку, кто пишет стихи, применим. Нагловато и жлобовато было бы сейчас кричать, что я - поэт. Я пишу стихи и делаю это не специально, они сами ко мне приходят. Нас жизнь так расставляет по разным профессиям, мне выпало писать стихи - вот это мой крестик, я его стараюсь нести. Иногда он очень тяжелый, а иногда легкий и приятный. Это было написано в 1989 году. И я сам не буду этим заниматься причислять себя к кому-то. Буду просто жить тихонечко.
Л.Б.: Поэт - это не профессия, а скорее миссия. Ведь одно дело чувствовать, а другое - выразить эти чувства, чтобы другой тоже мог их понять.
С.В.: Понимаешь, если бы я делал это специально, я бы сейчас согласился со всем, что ты сейчас сказала. Да, это не профессия, это черт знает что.
Л.Б.: Хорошо, но если бы ты писал эту песню сегодня, написал бы ту же строчку?
С.В.: Не знаю, сейчас я пишу другие песни совершенно. Понятия не имею, почему. Прошло почти 20 лет с того момента, я вырос, обстоятельства поменялись, психика поменялась, что-то еще.
Л.Б.: Но в то же время те же эмоции, стихия. Тебе за 30, а ты поешь о той любви и страсти, характерной 17-летним пацанам.
С.В.: Слушай, я никогда не задумывался над этим. Но я очень счастлив, что мне 38, а продолжаю испытывать всю гамму эмоций: то плюс, то минус, то неимоверное счастье, то даун полный и т.д. Мне кажется в этом жизнь и есть. Я не хочу быть в каком-то среднем спокойном состоянии. Мне нравится, что меня колбасит так, хотя это кучу сложностей доставляет. Но, по-моему, это и есть настоящая реальная жизнь, когда вы испытываете эмоции. Если вы их не испытываете, то вы, скорее всего, умерли, даже если вы продолжаете передвигаться, получать зарплату на своей работе. Я не хочу быть таким покойником, мне не интересно. Я успею быть покойником, а сейчас я хочу жить. Все.
Л.Б.: Ты давно женат, но продолжаешь петь о страстной любви. Ты вновь и вновь влюбляешься в свою жену или это уже любовь к другим женщинам?
С.В.: Да, есть любовь к жене, к другим женщинам, есть просто любовь к жизни, к погоде, к природе, к футболу, к чему угодно. Для того, кому любовь действительно нужна, она есть повсюду.
Л.Б.: Последний клип «Нева, великолепный вид…» очень поразил меня. Хотя, если проанализировать, простая идея клипа и текст не особо нагружен. Кто занимался клипом, его идеей и принимаешь ли ты участие в создании клипов?
С.В.: Нет, я никогда не участвую в идеях для видео. Этот клип придумал режиссер, который снимал последние 3 наших видео. Мы ему доверяем, он говорит «это я вижу так, хочу снять так» - ради Бога. Никогда ему не мешали. Хотел он снять инопланетянина, снял, пожалуйста. Вот.
Л.Б.: Ты, когда увидел готовый клип, видеоряд соответствует тем эмоциям, которые ты вложил в песню?
С.В.: Понимаешь, мне очень нравится, что этот видеоряд никакого отношения к тексту песни не имеет. Так как, если бы режиссер снимал по строчке - что в песне, то и в клипе, было бы скучно и нелепо. Наш режиссер, Миша Сигал, он тоже крезанутый по-своему: он все как-то видит, слышит. И, Слава богу. Получается два параллельных творчества видео и аудио, они просто в одной работе сходятся от двух разных людей, и получается что-то.
Л.Б.: У тебя есть любимые видеоклипы группы «Сплин»?
С.В.: Мне нравится видео на песню «Пластмассовая жизнь». «Скажи» тоже нравится. Не очень нравится «Новые люди». Это все один и тот же режиссер, но и у таких сильных авторов бывают провалы. Совершенно нормально.
Л.Б.: На человека, который пишет стихи или музыку огромное влияние оказывает та музыка и те стихи, которые слушает и читает он сам. Кого из поэтов уважаешь ты?
С.В.: Как тебе сказать…Если говорить о поэзии, надо идти от истоков, от древних греков, от Гомера, от Гекзаметра: «…встала из мрака младая с перстами пурпурными Эос…». От этих размеров, от этих строк вплоть до сегодняшних дней, до юных ленинградских поэтов. Меня все сильное интересует. Я более или менее представляю себе классику, но меня весь модерн и авангард тоже интересует.
Л.Б.: А из музыки?
С.В.: Из музыки в последнее время уход в авангард. Может я еще по инерции продолжаю писать псевдобардовские песни, но уже несколько лет слушая авангард, я чувствую, как моя музыка начинает изменяться: и размеры странные появились и структуры странные в песнях. Та же песня «Колокол» - идет нормальная песня «куплет-припев», потом раз, куда-то завернула, другой проигрыш начинается, и вообще как-то заканчивается. Я люблю, когда в музыке происходит что-то необычное ежесекундно, когда не знаешь, куда меня завернет в следующую секунду. И, чем неожиданнее повернет, тем интереснее слушателю и автору тоже, соответственно.
Л.Б.: Эти уходы-переходы - отклонение от норм. Музыкальные нормы и правила, получается, не нужны?
С.В.: Абсолютно. Плевать на все. Единственное, мы же с детства слушаем и запоминаем кучу музыки совершенно разнообразной. Дети же все хавают. Но с возрастом, если есть интерес к музыке, человек начинает все глубже музыкой интересоваться - уходит от четырех четвертей, схемы «куплет-припев». Всем давно плевать на это и пишут так, как хотят. Я тоже так стараюсь делать. И мы уже начали следующий альбом делать, он просто в 500 раз сложнее, чем этот («Раздвоение личности» - последний альбом гр. «Сплин»- прим. авт.). Так что, что там будет через несколько лет, мне вообще сложно представить.
Л.Б.: Одна из целей музыкального творчества - либо просто выразить мысль, либо попытка донести ее до слушателя. Как у тебя?
С.В.: В первую очередь высказаться, конечно. Я, вообще, думаю, мы все в той или иной мере не очень довольны окружающими миром. Искусство - это способ выровнять это. Мы все хотим мира яркого, красочного, а в действительности он похуже. С помощью песни эта разница выравнивается или с помощью картины - с помощью искусства. Искусство и творчество для этого и предназначено, чтобы человек забывался, потому что, когда работа закончена - песня написана, картина написана, книга написана - автор чувствует огромную радость, огромный подъем, чувство удовлетворения от жизни.
Л.Б.: А каково сочетать творчество и коммерцию?
С.В.: Мне повезло, что всем этим шоу-бизнесом занимаются два моих друга, которые прекрасно меня знают как облупленного, которые врубаются во все песни. Они меня не дергают - сиди, живи, пиши. Они знают, что когда я напишу 5-6 песен, сам приду, покажу им, и они уже займутся раскрутками, записью, съемками и всем остальным. Я знаю, они меня не подведут, ни в какую грязь не втопчут, в плохую компанию не впишут. Они к песням и ко мне очень бережно относятся. Вот собственно весь шоу-бизнес для меня.
Л.Б.: Ты чувствуешь себя на свой возраст?
С.В.: Иногда, да, иногда нет. Чаще я чувствую себя гораздо младше. Мне совершенно не хочется быть старым. Хотя нет. Старым быть тоже прикольно. Старым становишься, все дети для тебя, начинаешь рулить всеми: «Пошли все на фиг, я тут все знаю» и т.д. Любопытно до этого состояния дожить, но у меня оно вряд ли наступит. Жизнь так быстро меняется, что регулярно чувствуешь себя ребенком, приходится догонять.
Л.Б.: Ты всегда знал, что будешь музыкантом?
С.В.: Да, я знал это с детства. По крайней мере, я всегда знал, что ни на какую работу ходить не буду, что у меня никогда не будет ни зарплаты, ни аванса, ни премий. Я с детства знал, что я какой-то другой и по-другому буду жить. Так и произошло, Слава Богу (крестится - прим. авт.). Предчувствие было, я не видел себя инженером, например.
Л.Б.: Каково твое отношение к твоим поклонникам, ведь для них твои песни, если не инструкция к жизни, то, минимум, образец мировоззрения?
С.В.: Я не хочу быть учителем, я хочу быть собеседником. Так сложилось, что все друганы здесь (о группе «Сплин» - прим. авт.) - кто художник, кто архитектор. Все что-то сидят и ваяют и, когда мы все собираемся, никто не круче, не лучше и не хуже другого. Просто все люди разных профессий, идет разговор, обмен «я один из…». Кто-то про свой проект расскажет, кто-то картину покажет, я песню спою. Все дружно напьются чаю, накурятся. Все довольные разъезжаются. Вот и все!
Л.Б.: Ты недавно резко сменил состав группы, почему?
С.В.: Я никогда в течение долгого времени не играл с одними и теми же людьми. Они постоянно менялись.
Л.Б.: Это, наверно, сложно…
С.В.: Да. Особенно сначала было, сейчас уже нет. Вот этот состав сейчас самый лучший. Я, наконец-то, нашел свою группу, поэтому последний альбом получился таким убойным. Мы все друзья - никаких конфликтов, недомолвок, все ржут с утра до вечера.
Л.Б.: Группа «Сплин» никогда не распадалась, но ты записал сольный альбом. Зачем?
С.В.: Глупо было предлагать эти песни группе. Там играть нечего.
Л.Б.: Тем не менее, ты захотел показать их людям…
С.В.: Ну, да. Там есть гармония, есть текст, т.е. какие-то законченные художественные произведения. Но группе скучно было бы их играть. Если бы мы здесь (на фестивале «Шторм» - прим.авт.) стали их играть, мы усыпили бы всех. Поэтому я записал эти песни дома на кухне, по быстрому издал, слил. Я не люблю, когда готовые работы долго лежат в ящике - ими надо поделиться. Песни как продукты, если они долго хранятся, тухнуть начинают. Их надо употреблять в духовную пищу.
Л.Б.: В ящике еще что-то осталось?
С.В.: Да, там пачка черновиков лежит. Просто с годами все медленнее и медленнее становится этот процесс, меньше торопишься. Это тоже нормально.
Л.Б.: А как ты обычно пишешь - ежедневно или запоями?
С.В.: Наплывами, запоями. Могу полгода не писать, потом сразу кучу песен написать. Видимо, у меня копится, потом выплескивается. Такой механизм. Кто-то действительно пишет ровно, изо дня в день. Я так не люблю. Мне иногда надо просто отвлечься от этого.
Л.Б.: Тебе не хотелось помочь молодым талантливым группам?
С.В.: Может, и хотелось, но я не буду этим заниматься по одной простой причине - я боюсь этих людей сломать. Понимаешь, я считаю, если человек талантлив, он сам пробьется. Ему никакой Саша не нужен, он сам будет писать, на него налетят продюсеры и все ему сделают. А так, если я начну кого-то тянуть, подумает - меня Саша тянет, можно ничего не делать. И все, человек сломался. Жалко, неохота.
Л.Б.: Как относишься к подобного рода фестивалям? (о «Шторме»)
С.В.: Выяснилось, что нет никакой разницы, поешь ты на кухне для 2-3 друзей, либо на фестивале - для меня никакой разницы нет. Я и в том, и в другом случае закрываю глаза и с трудом понимаю, где я нахожусь. Я сосредотачиваюсь на тексте, на песнях и улетаю. Все, до свидания, меня нет.

Источник:Линара Багаутдинова