- О новом альбоме «Сигнал из космоса» вы говорите, что в нем «раздвоенная личность объединилась обратно». С чем связаны эти перемены в настроении? С тем, что «Раздвоение личности» выполнило терапевтическую функцию и источники депрессии оказались устранены?

- Однажды от некоего человека я услышал одну историю. Он шел по лесу и скушал четвертинку мухомора. Как он рассказывал, «дальше я пошел по лесу вдвоем». Я поинтересовался, что он и его «спутник» при этом испытывал? Человек ответил: «Да все было прекрасно, мы шли, разговаривали, обсуждали какие-то вещи, радовались хорошей погоде, лесу». Я спросил - а что потом? Он сказал: «Мы соединились обратно, и я один пошел домой». Собственно, оттуда я и взял название для своего предыдущего альбома, потому что за всей этой историей обнаружилась абсолютно радостная подоплека. Почему-то люди ищут в раздвоении личности психиатрическое заболевание. А я считаю, что вся эта история круче, чем сказка, чем Льюис Кэрролл, потому что даже он до такого не додумался.

- В «Сигнале из космоса» 18 песен, в «Раздвоении личности» было 17… Вы ставите целью непременно включить в альбом все то новое, что было написано на данный момент?

- Нет, тот материал, который написан, я выстраиваю в альбом, вот и все. В принципе, с любым материалом это допустимо. Особенно если песня хорошо записана, звучит в правильном темпе, подобрана адекватная тональность и выдержано настроение. В итоге из этого можно составить альбомы, причем – самые разные. Например, я уже знаю из опыта, что многое зависит от первой песни – так уж устроено восприятие людей. И в этот раз мы такой жесткач поставили на первое место! Любители легких песен просто убегут в панике.

- Некоторые песни, готовящиеся для пластинки «Сигнал из космоса», входили в Интернет-бутлег в каком-то совершенно непотребном качестве.

- А что, люди развлекаются – молодцы! Это напоминает то, как дети записывают в тетрадочку тексты любимых песен. Просто теперь это уже вышло в виртуальное пространство на уровень компиляции альбомов. Наши дети таким образом развлекаются, и не надо им мешать.

- А, например, Константин Кинчев как-то предупредил: ни в коем случае не выкладывайте новые песни, записанные с концертов на диктофон, это будет вредить вашему же восприятию, когда услышите их уже на альбоме.

- Константин Кинчев делает большую музыку. Ему это свойственно, он без этого не может. Это его стиль, его жизнь. А я без этого как раз могу.

- Слушает ли ваш трехлетний сын ваши произведения?

-  Нет, мы его совершенно не приобщаем к творчеству «Сплина» специально, но, естественно, он слушает все репетиции на кухне, запоминает еще не дописанные песни.

- Пытались ли вы его вытаскивать на какие-нибудь концерты?

- Один-единственный раз он был у нас на саундчеке. И то для него, естественно, это было громко, так что он там недолго пробыл. Но я его и на сцену к микрофону вытаскивал, детям же прикольно поговорить. А как мы заиграли – Сашка (жена – Прим. ред.) его сразу увела.

- Сами на чужих концертах бываете?

- Да, в основном – на фестивалях (смеется). Пока ждешь своей очереди, столько групп послушаешь, что на десять концертов вперед хватит! А так, ты знаешь, мы настолько, по большому счету, зажрались, что когда Ник Кейв приезжает в Питер, и нам звонят организаторы с приглашением, то начинаешь говорить, что ты и так на нем был два раза. Лучше я дома с семьей побуду.

- Почему вы расстались со своим менеджментом?

- А мы радостно встретились снова! Тут хрен вообще с кем расстанешься. Судьба вновь свела.

 - То есть все вернулось на круги своя?

- Все же всегда возвращается в новом качестве. По спирали. Хочу сказать, что все настолько развивается своим чередом, что я в ход событий если и вмешиваюсь, то совсем незначительно. И плевать на меня хотели со своими вмешательствами! (смеется).

- Для готовящегося трибьюта «Машине времени» вы исполнили песню «Это было так давно».

- Да, она у наc получилась супер, crazy song! Вообще, это одна из лучших песен «Машины», очень необычна по структуре, трехчастная. Правда, третья часть повторяет первую, но это неважно. Естественно, мы ее максимально упростили, потому что понимали, что на трибьюте еще будут группы, кроме нас, и лезть туда с шестиминутным произведением – это наглость. Мы ее сократили до четырех минут. В общем, сделали максимально динамично.

- Вы ее сильно переделали по настроению и подаче?

- Нет. Аранжировку – да, переделали. И самое главное, что у «Машины» громкая вторая часть начиналась исподволь, с каких-то незначительных наигрываний – и вдруг это вырастает в отрывок, где все так фигачат! А мы стали фигачить сразу, без всяких интерлюдий, чтобы не тратить попусту время других групп на этом альбоме.

- Вы принимали участие в калмыкском благотворительном фестивале «Океан сострадания» с буддистской подоплекой…

- Видите ли, стоит где-нибудь в одном интервью брякнуть, что ты интересуешься восточными религиями и оккультными науками, как тебя сразу везут к президенту Калмыкии, сажают в 600-й мерседес – и ты оказываешься в таком диком миксе буддизма с «Единой Россией», что Салтыков-Щедрин и Гоголь просто пили бы сок из всего этого! Нереальный географический, политический, социальный, религиозный абсурдизм. Это коктейль, в котором есть буквально все, и мы еще сверху, мама мия! Но это интересное время, потому что действительно такие искажения пространства играют роль кривого зеркала. У меня есть приятель-художник (не буду называть его фамилию), который любит внедряться в разные чуждые для него сферы, потому что чувствует себя космическим кораблем. Например, он может подружиться с бригадой грузчиков в супермаркете, а может пойти и на похороны вора в законе. При этом он везде выглядит своим – так, что его даже никто не заподозрит. Для меня фестиваль в Калмыкии оказался примерно тем же самым.

- Вы играли на питерском концерте в пользу бездомных. Какими судьбами вы туда попали, и принесла ли эта акция какие-то конкретные плоды?

- Плоды она принесла большие - и слава Богу! Автобусы они там какие-то прикупили. Все это пошло от Гребенщикова, а ему хрен откажешь. Под это дело нам всем действительно пришлось ехать в ночлежку. Там я стал свидетелем очередного абсурдистского акта, в ходе которого Гребенщиков общался на нарах с бомжами, сидящими на тех же нарах в нательном белье. А БГ с бородой, в жилетке, с перстнями, серьгами, амулетами, проездом из Индии в Китай и обратно. Я просто взял телефон, отошел в сторону и снимал эту сцену. Такого клипа нет ни у кого и нигде. Причем, это не постановка  - не надо ни бюджета, ни денег, ни съемочной группы.

- Вы не собираетесь давать этому ролику ход?

- Думаю, Гребенщиков не будет против. Он же сам за этим же явно туда пошел (смеется).

- Ваши песни звучали в спектакле «Ленинградка», посвященном блокаде Ленинграда. Как они туда попали?

- Я очень благодарен за это постановщикам. Мне позвонили тихие скромные люди и объяснили, что у них есть детский театр на Фонтанке, где они ставят спектакль о блокадном Ленинграде, и хотят поставить в финал мою песню «Лепесток». Спектакль очень сложный, при этом он отхватил в Москве премию «Золотая маска». К сожалению, я спектакля так и не увидел. Так получалось, что, когда он шел, я все время был в отъезде. Но зато мне так это нравится, что я его не видел… Благодаря этому спектакль для меня просто суперидеальный.

- А почему выбор пал на песню «Лепесток», они не объясняли?

- Наверное, из-за строчки «Никто не хочет войны». Да и написана песня на основе детского произведения Валентина Катаева. Для детей – самое оно.

- В свое время на меня произвело довольно большое впечатление ваше участие в фильме «Живой».

- А я хочу побыстрее забыть об этом…

- Почему?

- Я не могу ничего утверждать, поскольку целиком фильм не видел. Но одно то, что это трейлер на Первом канале… Хороший фильм-то?

- Мне понравился. Особенно зацепил эпизод с вашим участием, где рушится граница между мирами, и ваш герой видит во время концерта призрака.

- Ну да, я из-за этого и согласился на участие. Меня покорило то, что мне предлагают сыграть не супермена, бизнесмена или бандита, а музыканта, который видит души мертвых. Однако после выхода этого фильма поднялась такая шумиха, что я сразу попытался отстраниться от всего этого. Но если сработало, я счастлив и рад.

- А больше никакие авантюры не ввязывались?

- Не то что бы у меня с кино не сложилось, просто не надо туда специально лезть. У меня нет задачи делать карьеру актера. Мне очень хочется снять фильм самому.

- Желание снять фильм у вас на уровне мечтаний или есть уже какие-то конкретные наметки?

- Есть замыслы. Мы даже как-то сидели в этом самом ресторанчике с крутыми российскими киношниками и обсуждали совместные планы. Думаю, снять фильм более чем реально. Уверен, что мне дадут деньги, даже если я не покажу сценарий.

- Тем не менее, наброски сценария у вас уже есть?

- Я просто очень люблю «Монти Пайтон». Единственное, что я хочу снимать – это кинокомедии. Я не хочу делать проблемное кино, у меня другой склад ума. Даже если у меня в жизни происходят какие-то неприятности, я все равно стараюсь смотреть на ситуацию с юмором. Но «Монти Пайтон» же попробуй переплюнь! А снимать что-то ниже не хочется. Это все равно, что переплюнуть в поэзии Пушкина или Шекспира. Поэтому я пока как-то хожу кругами: да, они гении, но у меня есть своя ниша. Я знаю, что в русской рок-музыке я реально могу забабахать такое, что все присядут. У меня есть в этом уверенность. А насчет кино у меня такой уверенности нет.

- Александр Пушной написал песню, пародирующую вас и группу «Корни». Как относитесь к таким выпадам?

- Когда этот человек еще только появился, мне дали ссылку, я послушал, и мне не понравилось. А потом, когда мне сказали, что он что-то сделал про меня, я отнесся к этому скептически. Если бы он сделал действительно что-то смешное и остроумное, я бы сам это перепевал на концертах.

- Вы достаточно ярко поучаствовали в песне группы «Алиса» «Rock’n’roll». Как это было и как вы вообще относитесь к Константину Кинчеву и «Алисе»?

- Я очень люблю «Алису» за альбом «Энергия». Там непрерывно в тексте и музыке происходит какая-то магия, закадровые голоса кидают какие-то фразочки – и тут же это сменяется песнями. Альбом пролетает на одном дыхании. Наверное, «Энергия» находится в тройке лучших альбомов русского рока. Не могу сказать ничего подобного о дальнейших альбомах «Алисы». Группу как обрубило. В «Энергии» у Кинчева были и чувство юмора, и самоирония, и артистизм, и клоунада, а потом такая серьезка началась. Я слушаю эту серьезку – и мне становится страшно. Осуждать я это ни в коем случае не могу. Просто не мое – и все. Хотя потом у Кинчева был гениальный период после смерти Башлачева, когда его это очень сильно потрясло. На каком-то этапе Кинчев попытался продолжить эту башлачевскую линию. Неожиданно он начал писать «а ля рюсс», под Башлачева, у него пошел какой-то фолк. Но, надо отдать Кинчеву должное, это был не вторичный фолк, он нашел что-то свое. У него были какие-то баллады в 600 куплетов, сильнейшие тексты. А потом бац – и опять обрубило. Но за те два периода Косте просто респект. Что касается песни «Rock’n’roll», то Кинчев показал мне текст и предложил спеть какие-то строчки. Я ему ответил, что эти строчки я в жизни петь не буду (смеется). Но он меня знает, да и я его знаю, поэтому он меня спросил: «А какие ты хочешь?». Я показал, а Кинчев сказал мне, что он их уже кому-то отдал. Тогда я ответил: «Вот пусть он тебе их и споет!». В общем, я ему спел те, которые выбрал сам, он мне перезвонил и сообщил, что оставляет мой вариант.

- Недавно Кинчев спродюсировал трибьют Рикошету «Выход Дракона». Вы там не участвовали...

- Тут уж я отказал. Хотя Рикошету светлая память… Гад он полный, я его обожаю (смеется). А то, что мне Костя прислал для трибьюта Рикошету – это не мое. Когда-то они вместе записали песню «Мой город». Супервещь! Никакого пафоса, ничего! А тут прислал что-то такое, «бум-бум-бум», что мне там делать? Не мое это.

- Это какая конкретно песня была?

- Сейчас я даже вспомнить не могу. Представляете? Обычно какие-то фразы помню, а тут прошло незаметно.

- Какие у вас остались воспоминания о Рикошете?

- Он был таким уверенным в себе чуваком! «Вот это хорошо, это плохо, это попса, это рок». Такой пацан, конкретный. Ну и, в принципе, Костян такой же чувак. Его сформировала определенная московская среда. А у меня привычка ржать над всем.

- Но вы же общались с Рикошетом?

- Никогда мы в жизни не общались! Я его видел единственный раз и наехал: «Ты чего, гад такой,  так плохо свел «сплиновскую» «Любовь идет по проводам»?» Он: «Да нет, не плохо, хорошо я свел». А я продолжаю: «Там голоса нет, гитар не слышно, чего ты вообще насводил?» Рикошет в ответ: «Зато мы на первое место вашу песню в своем сборнике «Новая волна питерского рока» поставили!» Царствие ему Небесное!

Беседовал Д. Ступников, InterMedia
источник showbiz.mail.ru