Солист «Сплина» Саша Васильев продолжил замечательную традицию камерных «Красивых вечеров в театре имени Гоголя. В самом конце августа в этом осиянном богатой историей месте выступил Андрей Макаревич, а Васильев 8 сентября, в день Куликовской (по новому стилю) и Бородинской (по старому) битв в этом же театре ответил на многочисленные вопросы зрителей и проникновенно спел под гитару. Несмотря на столь воинственную дату, настроен Саша был довольно мирно и биться собирался разве что с внутренними демонами.

Ведущая вечера Юлия Рутберг с ходу призналась, что доселе с Сашей и его творчеством она никоим образом не пересекалась, так что сегодняшняя встреча станет для неё большим открытием. Сентиментальная Юля призналась, что впервые в жизни столкнулась со словом «Сплин», бороздя творчество Пушкина, и зачитала прямо на сцене по листочку соответствующую цитату из «Евгения Онегина». Недовольные зрители (чуть не написал «молча кутались в шубы», но нет!!!) стали возмущаться, что уж «Онегина» великолепно образованная Рутберг могла бы процитировать и по памяти. Но степенная актриса уже приглашала в зал главного виновника торжества.

Щуплый и сжавшийся Саша с самых своих первых шагов на сцене принялся демонстрировать (от слова «демон»?) откровенную «измену». Оглянувшись на экран, главный «сплиновед» заявил, что его пугает собственное изображение, но особо тревожит то, что оно всё время отворачивается от него. Рутберг благоразумно распорядилась, чтобы на экране транслировали исключительно её, но, когда Васильев поуспокоился, на полотнище вновь нарисовался его скорбный лик. Хорошо, что Саша этого уже не видел.

Первые вопросы Саше давались с трудом. Он рассеянно стебался и прикалывался. В ответ на странную записку он наотрез отказался называть слово, характеризующее, по его мнению, смерть, а вопрос, на какую рыбу он себя считает похожим, вызвал у него некоторые сложности. Рутберг решила помочь собеседнику, заметив, что вопрос о рыбе должен быть адресован скорее заслуженному подводнику Макаревичу. Саша сразу оживился и выдал неоспоримую истину: «Иногда Макаревич всплывает». Ободрённый смехом в зале, Васильев хитроумно объединил два вопроса в один и изрёк новы афоризм: «Смерть для рыбы – это рыбалка».

Некоторые записки лидер «Сплина» отказывался комментировать наотрез. В частности, это касалось рода занятий его жены и озабоченности некоторых персонажей отсутствием у Александра детей. Творческие вопросы Васильев, напротив, освещал охотно и развёрнуто. В частности о Высоцком он рассказал следующее: «Однажды меня позабавило радиоинтервью с другом Володи Михаилом Шемякиным. Тот вдохновенно рассказывал, что Володя как-то трое суток провёл в психиатрической лечебнице – и в результате этого опыта написал несколько отличных песен. После этих слов одну из таких песен поставили в эфир. Она мне очень понравилась, но я не помню, о чём она была». Касаемо же вопроса о том, кто Васильеву ближе, Блок или Бродский, Саша однозначно выделил второго. Рутберг попросила исполнить Сашу песню на стихи Бродского, и солист «Сплина» с удовольствием спел «Конец прекрасной эпохи». Перед её исполнением Саша заметил, что только питерские музыканты могли одновременно и не сговариваясь процитировать строчку Бродского «Смерть – это то, что бывает с другими» («Кирпичи» и «Сплин»). А после песни трогательно извинился за то, что песня оказалась столь длинной.

После этого Васильев удалился на антракт, чтобы потом вернуться с акустической программой. Начал с «Жертвы талого льда», которую спел почему-то без припевов. Сильно выделялась «Остаётся зимовать». Было исполнено много вещей с альбома «Реверсивная хроника событий», а вот неистово запрашиваемый «Романс» Васильев так и не даровал. На бис Васильева призывали дважды. В первый раз он представил «Пой мне ещё» и «Гни свою линию» (при существенной бэк-вокальной поддержке зала). Напоследок же Саша предложил всем «посидеть и покурить».